Теплый тихий вечер, мягкий шелест ветра за окном, стук дождевых капель по крыше… Колючий свет звезд, чьи лучи слепят мои поднятые к небу глаза, и тяжелый, давящий свет луны.

Уже не первый раз я безуспешно пытаюсь вспомнить, что именно лунными бликами мелькает в моей памяти. Не первый раз… Но и нынешний – не последний. Память ускользает от меня, как информация со стираемого диска. Чем сильнее я пытаюсь вспомнить, тем хуже у меня это получается.

Это – как удар по голове…

«… Яркий солнечный свет, песок на пляже, который с такой радостью обжигает мои ноги. Смеющиеся мальчишки и девчонки рядом.

- Ты идешь плавать?! Все уже строятся! Пошли!

Иду к морю. Оно так ласково плещет у моих ног…

- Куда? А ну выйди из воды!

Повинуясь окрику физрука, я отхожу от воды и становлюсь в шеренгу нашего отряда.

- По порядку рассчитайсь!

Перед нами, счастливо улыбаясь, стоит наш вожатый Вова. В его глазах уже светятся отблески предстоящего веселья.

- Первый, второй, … тридцатый!

Раздаётся свисток, и все быстро бегут в море, которое активно высказывает своё недовольство по этому поводу плеском волн по ногам…»

Сильный удар тяжёлой кувалдой по хрупкому черепу моего бытия…

«… Недостроенный стадион недалеко от нашего лагеря, чьи каменные плиты мы посещаем первый раз. Мелкая белая пыль, лежащая на плитах, слабо сверкает в лучах заходящего, даже уже почти зашедшего солнца.

Мы сюда пришли, чтобы пройти своеобразное посвящение, доказать, наверное, в первую очередь себе, что мы не просто отряд. Отряд – это набор людей, которым просто приходится сосуществовать вместе. Мы же – нечто большее. Даже не семья. Нет, это, скорее, единый организм. Различные его части могут быть абсолютно непохожи друг на друга, но вместе они – единое целое…

Мы прошли этот «тест», и теперь Аня с Вовой повязывают нам красные галстуки, на которые я совсем недавно вместе с Настей наносила рисунок по трафарету. Здесь нет музыки, и в торжественной темноте нас сопровождают лишь звуки приближающейся ночи. Но это для нас не проблема, и кто-то заводит нехитрую речёвку, которую все подхватывают как марш…»

Который раскалывает мое привычное существование…

«… Нам сказали, что поездки в Туапсе не будет. Кто-то что-то не подписал в бумагах (память не воспроизводит подробности, лишь передает основной смысл). Говорят, что поездка будет 29, но это уже день начала разъезда. Для меня это не важно, я уезжаю лишь 31. Просто это дело принципа.

Эта мысль негласно проходит по всем собравшимся в пресс-центре и находит себе выход. Её высказывает Костя. При этом он активно «наезжает» на того, кто имел несчастье сообщить нам эту неприятную новость. Аня оказалась крайней.

Довели мы её. Она не плачет, нет. По её словам, она не умеет этого делать. Но иногда нет нужды в слезах, чтобы высказать свою боль. Горечь непонимания мягкими толчками скользит по острому и холодному льду обиды в её глазах. Обидели не специально, а просто потому, что так получилось. Так умеют только дети…

Но уже к обеду не осталось и следов от того, что произошло этим утром…»

На два этапа: До и После…

«… Работа в редакции. Газета должна выйти уже завтра. А у нас еще так мало готово. Надо добрать материал, «пнуть» особо нерадивых журналистов (горячо поминаемый мною объект именно в этот момент заходит и сдает свой материал).

Материал добрали. На это уходит остаток ПЧМ, а также я в очередной раз не иду на полдник, сумев убедить вожатых в необходимости такого поступка (с Вовой легко, ему достаточно просто сообщить, а Аню ещё надо и убедить), и неважно, в какой день это происходит, все 4 выпуска готовились в авральном порядке.

Я в очередной раз не иду на пляж. Ненавижу ответственность. Наверное, именно поэтому все так любят давать мне задания. Я ненавижу ответственность, но я привыкла всё доводить до конца… Рано или поздно, так или иначе…

Ну а потом я начинаю верстать газету. В Word’e. Жестокое занятие, не пытайтесь повторить его дома…

На мое счастье, почти всё это время рядом сидит Катя Коробейникова, куратор выпусков… И её ехидные комментарии по поводу текстов, а также советы очень помогают мне в моих судорожных попытках изобразить что-то вразумительное…»

И каждый из них похож на отдельную жизнь…

«…Я не люблю танцевать. На мое счастье, за всю смену дискотеки были только 3 или 4 раза. Во время одной из них я нашла «единомышленника». Вожатую «Перекрестка» Женю. Приятно обнаружить, что являешься не единственным любителем фантастика, даже скорее фэнтэзи, на территории лагеря.

Женя пересказывает мне очень интересную книжную серию. Я не помню автора, но помню название серии. Надо будет прочитать.

С ней весело общаться. Я наконец-то могу отвести свою душу и поговорить о фантастике, например о Белянине. Я судорожно пытаюсь пересказать ей квадрологию «Профессия ведьма» Ольги Громыко, получается не очень, но я вроде бы смогла заинтересовать её…»

Счастливую, светлую легенду…

«… Игра «Тайный друг». Суть: вытаскиваешь бумажку, на ней написано имя твоего тайного друга. За время игры ты должен делать ему разные приятные сюрпризы, например, можно прислать записку «Приятного аппетита. Твой Т.Д.». Различные сюрпризы такого рода…

Мне повезло. Я попала в смешное положение. Меж двух огней. Моим тайным другом была Аня, а я была «объектом внимания» Вовы. Вожатский треугольник (меня просто периодически принимали за вожатую)… Причём, когда я обнаружила, что у меня написано «Фетисова Аня» я пыталась что-то сказать, но не могла. Я пыталась сказать ей что-то вроде: «Ну и как мне быть, если у тебя завтра выходной?»… Но нельзя было никому говорить, кто твой друг.

Было весело. От Вовы записочек было мало, но зато прикольные-е-е… Одна в виде самолётика (я тогда ещё не сразу поняла, что это мне), вторая в виде бабочки, а третья в виде сердечка (причём с корявым почерком – Вова пытался писать правой рукой вместо обычной левой)…

А я… Я пыталась сделать приятное Ане. По её словам, у меня это получилось. Приятно. А одну из шоколадок они вроде бы так на пару с Вовой и схомячили…»

Которая наконец-то нашла достойное продолжение…

«Последний огонёк. Огонек прощания и посвящения. Последний раз мы все сидим вместе в пресс-центре. Последний раз… И под огонёк свечи, чье пламя почти на весь вечер приковало к себе мой взгляд тихо льется Анин голос. Я не помню смысл фраз, помню лишь общее чувство всех. Чувство душевной боли, тоски и расставания, чувство поддержки, надежду на будущую встречу. Есть здесь те, кому повезло немногим больше, чем мне. Есть ребята, которые приехали из одного города. А я из своего города одна. Нас приехало много, но связать свою судьбу с «Медиа-клубом» решилась только я. Это тяжело – быть одиночкой среди друзей. Вдвойне тяжело для меня. Особенно, если знаешь, что пришло время расставания. И навряд ли мы все встретимся вновь.

А потом. Потом нас посвящают в орлята. И как символ – дают значок. Ты сам решаешь, достоин ли ты того, чтобы носить его на груди, у сердца.

Но были люди, которым вожатые не оставили выбора.

Анжеле, Оле и мне они сами прикрепили значок. По их мнению, мы прожили смену достойно. Как Орлёнок, в чём-то. Но у него была не смена, а жизнь.

Надеюсь, они не ошиблись...»

И обе части неразрывно связаны вместе…

«… Последний орлятский круг нашего отряда. Мы говорим красивые слова, неосознанно чувствуя их фальшь. А потом тихо стоим, вслушиваясь в шепот ветра, подсознательно пытаясь поймать этот момент. Тяжкий момент последней встречи, прощания. И даже привычная вечерняя песня звучит как-то по-особому. И не хочется нам расходиться, наверное, просто потому, что это значит согласие с судьбой. Будут еще и другие круги, но не будет на них уже всех ребят. И в последний раз я смотрю на всех. Они стали такими родными и близкими за это время. И почти каждый из них забирает с собой, пусть даже не зная об этом, частичку моего сердца…»

Как не бывает начала без конца…

«… И, наконец, само прощание. Нас осталось мало. А я до сих пор не могу поверить, что я сейчас уезжаю. И пытаюсь убедить себя, что это лишь сон. Но безуспешно. Автобус неумолимо приближается… Я уже успела попрощаться с оставшимися в отряде. Теперь – черед вожатых.

Я обнимаю Аню и слышу её шепот: «Приезжай ещё, я буду тебя ждать». Я обязательно приеду. Ведь это мой единственный шанс тебя снова увидеть. Тебе здесь ещё полтора года, а я постараюсь приложить все усилия, чтобы приехать сюда в следующем году. Я обещала. И я отвечаю ей: «Обязательно…»

Я сажусь в автобус. И тут вспоминаю, что не попрощалась с Вовой. На мое счастье, он тоже заходит в автобус, и я могу его обнять.

Я тихо говорю ему, что буду писать… Он с пониманием и грустью смотрит на меня. Здесь не надо слов, достаточно жестов, волнения души…

А я ведь действительно буду им писать… Ане, Вове, Анжеле, Жене, Оле… Тем, кто стал мне наиболее дорог за это время…»

И конца без начала…

Это – обрывки моих снов… Странных снов о чьей-то жизни. Снов, ставших для меня второй жизнью.

Я не знаю этих людей. Мне незнакомы эти места.

Но почему я чувствую странное притяжение этих снов?

Почему я так хочу туда вернуться?

* * *